Возвращение Иможен - Страница 16

– Надеюсь, вы хорошо подумали, сержант? Это превышение власти, и вы о нем пожалеете! – только и сказала она.

Арчибальд хотел было ответить язвительным смехом, но ничего не получилось. Он не мог избавиться от страха перед мисс Мак-Картри.

Заперев Иможен в камере, Тайлер попытался призвать шефа к умеренности, но получил такой нагоняй, что, как только рабочий день кончился, пошел домой с твердым намерением больше ни во что не вмешиваться.

Мак-Клостоу решил, что проведет ночь за игрой в шахматы, а виски поможет ему не заснуть. К его огромному удивлению, мисс Мак-Картри не выказывала ни малейших признаков дурного настроения. Сидя на койке за прутьями решетки, она, казалось, о чем-то мечтает. Такое странное поведение сбивало полицейского с толку. Он долго сидел над шахматной доской, думая совсем о другом, – необычное спокойствие арестованной внушало тревогу. А может, в конце концов, мисс Мак-Картри – вовсе не такая уж неукротимая бунтарка, как утверждает молва? Или, угодив за решетку, она испытала столь сильное потрясение, что не в силах сопротивляться? Но время шло, внешняя невозмутимость Иможен рассеяла подозрения Мак-Клостоу. Он несколько ослабил бдительность и задремал. Из приятных грез его вывел отчаянный, совершенно нечеловеческий вопль. Сержант вскочил с кресла и бросился к камере. Иможен встретила его улыбкой.

– В чем дело, Арчи?

– Э…этот крик…

– Какой крик?

– Но ведь вы же сами кричали!

– Я? Должно быть, вас мучают кошмары, Арчи, что, впрочем, неудивительно – говорят, это судьба всех преступников. Помните Макбета?

– Хотел бы я знать, мисс, у меня-то что общего с Макбетом?

– Угрызения, Арчи, угрызения совести… Спокойной ночи!

Вернувшись к себе в кабинет, Мак-Клостоу обнаружил, что еще только десять часов вечера и до рассвета ждать ужасно долго. И полицейский призадумался, так ли уж мудро было с его стороны запирать Иможен в камере…

В половине одиннадцатого мисс Мак-Картри стала звать на помощь. Прибежавшему сержанту она пожаловалась на невыносимые боли в животе. Иможен думала, что это похоже на острый аппендицит. Закатив глаза и кусая губы, она корчилась на койке. Перепуганный новой свалившейся на него ответственностью, Мак-Клостоу побежал звонить доктору Элскоту. Этот последний только что вернулся и лег спать после очень тяжелого дня, а кроме того, еще не забыл, как грубо сержант обошелся с ним в «Черном Лебеде», и потому сначала решительно отказался ехать в участок. Потом он почти сменил гнев на милость, но, узнав, что речь идет об Иможен Мак-Картри, окончательно вышел из себя:

– Как, Мак-Клостоу, у вас хватает наглости вытаскивать меня из постели из-за этой гнусной рыжей чертовки? Да мне от одного взгляда на нее становится худо!

– Но, Господи ты Боже мой, а вдруг она и в самом деле помирает?

– Меня бы это очень удивило! И потом – туда ей и дорога!

– Элскот, вы убийца! Я напишу на вас рапорт! Я добьюсь, чтобы вас лишили права заниматься медицинской практикой, и, клянусь рогами дьявола, если вы сию же минуту сюда не приедете, я сам прибегу за вами с револьвером!

– Ладно, Мак-Клостоу, еду!!! Но молите Небо, чтобы вы не побеспокоили меня просто так!

Чтобы не слышать доносившегося из камеры кошмарного хрипа, сержант прибег к спасительной помощи виски. Как ему оправдаться за необоснованный арест, если, паче чаяния, пленница вдруг умрет? Мак-Клостоу казалось, что врач нарочно до бесконечности тянет время, хотя на самом деле Элскот появился меньше, чем через десять минут.

– Наконец-то! Долго же вы канителились!

Доктор отшатнулся.

– Черт возьми, Мак-Клостоу, вы, похоже, выдыхаете чистый спирт! Интересно, какое количество виски надо вылакать, чтобы от тебя исходили подобные испарения?

– Плюньте на это и скорее идите к больной!

Больная сидела на койке и, мурлыкая песенку, делала маникюр. От удивления у Арчибальда отвисла челюсть, а Элскот язвительно заметил:

– По-моему, для умирающей она выглядит очень недурно, а? Мисс Мак-Картри!

– Кого я вижу? Доктор Элскот! В такой поздний час? Или, может, этот маньяк арестовал и вас?

– Прошу вас, мисс Мак-Картри, скажите мне, что у вас болит?

– Болит? Да ничего! А почему это вдруг я должна была заболеть?

Сержант даже икнул от горя.

– Но, раз у вас ничего не болело, зачем вы так страшно кричали?

– Кричала? Я? Окститесь, Арчибальд! И ведь я вам уже советовала поменьше налегать на виски!

Элскот, поглядев на полицейского, сухо проговорил:

– Я тоже так думаю, Мак-Клостоу… А рапорт придется писать мне, и пусть меня сделают английский полисменом, если я не добьюсь, чтобы вас отсюда убрали!

Когда врач ушел, Арчибальд вернулся к камере и сквозь прутья решетки бросил Иможен ключи.

– Возьмите их, а то как бы мне не поддаться искушению удавить вас своими руками!

В полночь, после того как мисс Мак-Картри дважды безжалостно нарушала лихорадочный сон сержанта, тот предложил проводить ее домой. Иможен отказалась. В час ночи Мак-Клостоу стал умолять ее уйти. Она отвергла и эту просьбу. Больше всего несчастного полицейского поражал удивительно свежий вид мисс Мак-Картри, в то время как сам он валился с ног от усталости. Вот уж никогда не думал, что у рыжих такое несокрушимое здоровье! В два часа Арчибальду пришлось тушить в камере пожар, поскольку Иможен вздумалось погреться у костра. В три она опустошила все запасы виски Мак-Клостоу. В четыре Иможен пела «В горах мое сердце», а полицейский уже не знал, действительно ли она в участке или все это – нескончаемый кошмар. В пять часов, сквозь какой-то странный туман Мак-Клостоу слушал, как мисс Мак-Картри рассказывает ему историю своей жизни, причем всякий раз, Стоило сержанту закрыть глаза, она испускала дикий вопль, и в конце концов у бедняги Арчибальда началась чудовищная мигрень. В шесть утра верный Сэмюель Тайлер, немало беспокоившийся о том, что могло произойти ночью в его отсутствие, прибежал в участок и нашел своего шефа в полной прострации. Арчибальд Мак-Клостоу лишь бормотал, как молитву: