Возвращение Иможен - Страница 24

– Я только что вернулся из Глазго, мисс, и вдруг узнаю о ночном происшествии! Какого черта вас понесло на улицу? Вчера вечером, убедившись, что вы спокойно вернулись домой, я с легким сердцем поехал на вокзал. Давайте договоримся раз и навсегда, мисс: следствие веду я, а не вы! Значит, либо вы строго исполняете мои приказания, либо вообще выходите из игры! Я вам не сержант Мак-Клостоу!

Для человека, желающего поладить с Иможен, это была далеко не лучшая тактика. «Ах вот как? – подумала мисс Мак-Картри. – Ну, так пусть и узнает все сам!»

– Надеюсь, вы понимаете, мисс, что вели себя легкомысленно?

Тихим и холодным, как ледышка, голосом, в котором тем не менее звучала целая бездна горечи и сожалений, шотландка ответствовала:

– Я так хочу исправиться, инспектор, что в следующий раз меня, пожалуй, и в самом деле прикончат. Можете не беспокоиться!

ГЛАВАV

– У меня есть троюродный брат с материнской стороны, Ангус Мак-Дональд. Живет возле Инвернесса. Красавец мужчина, хотя ему скоро стукнет шестьдесят. Ангус давно овдовел, детей нет. Больно смотреть, как пропадает такое сокровище, тем более, что он нажил на торговле овцами немало денег, а куда их теперь девать, не знает. Мы с Леонардом часто толкуем, что, познакомься Ангус с приличной женщиной примерно своих лет, она бы наверняка была с ним счастлива, да и мой родич не жил бы бобылем. Я думаю, он не стал бы упрямиться и непременно тащить жену в Инвернесс…

Иможен слушала Розмэри довольно рассеянно – в пятьдесят три года она, наконец, получила возможность побездельничать и оценить удовольствия праздной жизни. Впервые за долгие годы с ней возились, ее баловали и чуть ли не нянчили. И это старое дитя наслаждалось материнской заботой, даже память о которой успела изгладиться в ее сознании.

– И для чего вы мне все это рассказываете, Розмэри?

Слишком прямой вопрос застал служанку врасплох. Она растерялась и покраснела, но быстро справилась с волнением.

– Да просто я вас очень люблю… Тогда, три года назад, я разругалась с вами, но только потому, что вообразила, будто жизнь у англичан вас испортила. Теперь-то я вижу, как была не права… И я не хочу забывать, что любила вас, как родную дочку, после того как ваша бедная мама…

Розмэри совсем расчувствовалась, и мисс Мак-Картри познала еще более возвышенное удовольствие – плакать в объятиях подруги.

– Но я все-таки не вижу связи между привязанностью ко мне, миссис Элрой, и вашим родичем Ангусом Мак-Дональдом.

– Что ж… я думаю, из Ангуса получился бы неплохой муж для вас, мисс…

– Мне выйти замуж? В моем-то возрасте? Это было бы просто смешно! И потом, я дала клятву хранить верность памяти Дугласа…

– Никогда не надо связываться с мертвыми, мисс… это противоестественно… Живой должен жить с живыми… Скоро вы уйдете на пенсию… А я долго не протяну… Сами знаете, мне уже семьдесят пять годков… И кто тогда о вас позаботится? На кого я вас оставлю? В полном-то одиночестве куда как плохо…

Вне всякого сомнения, Дуглас – слишком порядочный человек, чтобы обидеться на Иможен, если та нарушит данное ему слово. Сам-то он так и не успел на ней жениться… Да и вообще там, где он теперь, подобные вещи, должно быть, уже не имеют особого значения. А миссис Элрой, чувствуя, что противник слабеет, принялась уговаривать с удвоенным пылом:

– На днях Ангус как раз собирается к нам в гости… Разрешите мне его представить, мисс Иможен…

– Почему бы и нет, миссис Элрой? Но не питайте особых иллюзий… Моя судьба – стареть в одиночку и хранить верность дорогим теням…

Иможен осталась весьма довольна благородством формулировки и, спокойно откинувшись на подушки, стала есть приготовленный Розмэри второй завтрак. Вместе с силами к мисс Мак-Картри возвращалось и буйное воображение, а потому очень скоро она почувствовала себя Марией Стюарт, томящейся в замке Лохлевен, а этот незнакомый Ангус превратился в графа Босуэла, влюбленного в королеву и мчащегося ее освободить.

Доктор Элскот ошибся на сутки. Иможен приходила в себя не два, а три дня. Хотя, по правде сказать, без бдительного надзора миссис Элрой она встала бы гораздо раньше. Иможен не терпелось узнать, что творится в Каллендере. И ее очень обижало, что никто, за исключением, разумеется, врача, ни разу не навестил раненую. Мисс Мак-Картри про себя кляла неблагодарность инспектора Гастингса, сержанта Мак-Клостоу и констебля Тайлера. При этом она простодушно забывала, что сама скрыла от инспектора важные сведения о Мор-тоне, что более чем круто обошлась с сержантом и, наконец, что это ей следовало бы выразить признательность Сэмюелю. Иможен еще не знала, что Гастингс в Глазго. Насчет Арчибальда не стоило и думать, что он явится к мисс Мак-Картри, если его не вынудит к тому служебный долг. Тайлер же строго выполнял предписания шефа и добросовестно следил за порядком в городе, а навещать Иможен ему никто не приказывал.

С тех пор как мисс Мак-Картри на время утратила возможность передвигаться по Каллендеру, Мак-Клостоу немного полегчало. Да, конечно, приходилось заниматься этой неприятной историей, случившейся в «Черном Лебеде», но ответственность за ход расследования лежала на полиции Глазго, и сержант чувствовал себя довольно уверенно, потому что, судя по всему, никто из его подопечных в деле не замешан. Сейчас, когда инспектор Гастингс уехал в управление, Иможен лежала в постели, а за порядком в Каллендере присматривал Тайлер, Мак-Клостоу вновь обрел вкус в жизни, тем более, что светило солнце и листва деревьев отливала золотом. Чудесный день. Мак-Клостоу вышел на крыльцо полицейского участка и глубоко вдохнул свежий прохладный воздух. Мимо, торопясь на рынок, просеменила миссис Фрейзер. Сержант любезно поклонился. Аккуратно расчесанная и разложенная на груди борода красноречиво возвещала всем проходящим мимо гражданам Каллендера, что они могут спокойно заниматься своими делами – полиция Ее Всемилостивейшего Величества бдит.